Когда она снова открыла глаза, в комнате было темно.
Хотя, стоит ли называть комнатой больничное помещение? Даже лежа в темноте, пума легко различала, казалось, въевшиеся в стены запахи: лекарств, и антисептиков, и металла, и... крови. Это не палата - хотя об этом нетрудно было догадаться и раньше. Операционная. Темная и пустая.
В точности, как десять лет назад.
Клэр протянула руку, осторожно коснулась кушетки.
Холодная.
Никого не было рядом, и ничего не осталось - ни крупицы тепла, ни запаха, ни смятого белья. Она была совершенно одна в темном, холодном, чужом мире.
Пума села, невольно потянувшись прикрыться простыней и тут же удивилась этой неуместной стыдливости. С каких это пор она начала стесняться наготы? Да и когда она вообще в последний раз чего-то стеснялась?
Пол неприятно холодил босые ноги. Клэр сделала пару шагов, придерживая волочащуюся за ней простыню, осмотрелась по сторонам.
Где она? Как она здесь оказалась? Место выглядело до безумия знакомым. А недавние воспоминания, наоборот - чужими и далекими.
Может быть, ничего и не было? Может быть, все эти годы, пролетевшие как один тяжелый, изматывающий кошмар, были всего лишь сном? ...и только теперь она, наконец-то, проснулась?
Или же на этот раз она проснулась по-настоящему, и видения безумного города - всего лишь прелюдия к тому, что ей предстоит пережить. Что, если кошмар только начался, на этот раз - не во сне, а на самом деле?
Скрип двери за спиной заставил пуму испуганно замереть.
Она понятия не имела, что ожидает увидеть, если обернется.

@темы: санта-моника, больница

---

Очередной залп стремительным росчерком прорезал бархат неба - и расцвел алым бутоном, осыпаясь колючими искрами. Раздавшийся секундой позже громовой раскат оказался почти заглушен восхищенным вздохом толпы. В такие моменты, пока их слегка затуманившиеся взгляды были прикованы к вспышкам фейерверка, собравшиеся на площади люди вели себя как единое существо. И даже, кажется, дышали в едином ритме, одновременно задерживая дыхание за секунду до того, как в небе раскроется очередной огненный цветок.
Наблюдать за этим со стороны было одновременно волнующе и немного печально.
Волнующе - из-за того, что находясь посреди взбудораженной толпы, демонесса чувствовала, как вокруг бушует, перекатываясь волнами, огромная сила. Непокорная, неуправляемая, и поистине невероятная. Если бы смертные только знали, на что она способны... Хорошо, что обычно они предпочитают об этом не задумываться, довольствуясь малым и обыденным.
Печаль же...
Мелания острожно огибала пришедших на салют зевак, чувствуя себя призраком. Она могла бы делать все, что угодно - никто не обратил бы ни малейшего внимания. Все взгляды сейчас были устремлены в небо. Демонесса опустила взгляд, легонько усмехнувшись. Какая досада, что у нее самой нет души, чтобы, объединившись в едином порыве с окружающими, прислушиваться к тому, как внутри все восторженно замирает, подчиняясь причудливому ритму небесного калейдоскопа.
Мел не любила праздники.

"Светят звезды высоко
Спрячу слезы глубоко
Если б мне достать рукой
Ваш серебряный покой...
Звезды очень далеко"
Искры от костра, казалось, долетают до небес, чтобы там заблудиться среди звезд сверкающих на темном, по-летнему глубоком и ясном просторе. Мел опустила взгляд, чувствуя, как предательски начинает пощипывать в груди.
Там, у костра, пестрел красками яркий хоровод, с той стороны неслась музыка и смех. Демонесса же стояла на склоне холма, не решаясь пока спуститься на поляну. Стояла - потому что присесть на траву, заняв место, означало бы присоединиться к празднику, стать одной из тех, кто, утомившись танцевать, переводил дух в стороне от толпы. В основном, конечно, это были парочки, которые свое оттанцевали и теперь не спеша переходили к более близкому знакомству. Большинство из них - Мел была уверена - видели друг друга впервые в жизни, и, скорее всего, после праздника вернутся в свои поселки, чтобы больше никогда друг друга не увидеть. Такой уж это праздник, Бельтайн, ночь, когда смертным положено все, на что они не решаются короткими однообразными днями.
"Почему бы и тебе не сплясать, сорока? Неужели ты так и будешь призраком среди живых? Это же Бельтайн, Ночь Свободы, так повеселись же, пока можно!"
Демонесса едва заметно улыбнулась, покачав головой.
"Я здесь по делу, старик."
Почему она была так уверена, что тот, кто ей нужен, появится на этом празднике? Конечно, можно было бы предположить, что для того, кто похищает души, это замечательный шанс. Столько ярких, молодых, дышащих жизнью душ нечасто собираются в одном месте, да еще будучи при этом такими беспечными, такими... беззащитными. Но Мелани казалось, что он придет сюда не поэтому. В конце концов, что-то же привело к майскому костру и ее саму, тоскливо потянув сквозь безлунную ночь.
Хищники всегда тянутся к теплу чужого жилья, чтобы завистливо заглянуть в окно.
Мел поправила сползающий со лба венок, в очередной раз окидывая поляну со своего небольшого возвышения. Узнать его будет несложно - похититель душ не считает себя частью толпы. А значит, как и сама демонесса, среди танцующих и веселящихся, движущихся в едином причудливом ритме тел, он будет стоять на месте.

- Ведьма!
Мел демонически захохотала в ответ, спотыкаясь и падая на колени. Ухватила мужчину за кончик плаща, вынуждая остановиться.
- Ага, ведьма! Подожди, я туфлю уронила... Сам догадался или подсказал кто?
- Да по тебе за версту видно, - лис плюхнулся рядом, устало откидываясь на траву. Оказывается, он умел не только воровать души, но и танцевать. И смеяться. И улыбаться так, что хотелось улыбнуться в ответ.
- И что, скажешь об этом остальным, чтобы сожгли меня на майском костре? - демонесса все еще продолжала тихонько смеяться. В груди изрядно припекало, но она старалась не обращать на это внимания. В конце концов, сколько лет... десятков? сотен?... она уже не позволяла себе веселиться? Один раз можно, предательски нашептывал внутренний голос, всего один разочек...
Она потянулась было за обувью - беглянкой, но почему-то передумала. Вместо этого тоже оперлась о землю, устраиваясь поудобнее - и не сразу поняла, что вышло это не слишком (вернее, как раз таки слишком) удачно, ладонью она случайно нашла ладонь лиса. Тот почему-то не стал убирать руку. Мелани почувствовала знакомое покалывание в кончиках пальцев - теперь лис был достаточно близко. После всех ненужных разговоров и шуток, он, наконец, был готов открыться - совсем чуть-чуть, но этого уже было достаточно. Теперь оставалось только воспользоваться удачным моментом.
Веселье сразу как рукой сняло. Демонесса замерла, не решаясь посмотреть на лиса. Конечно, она знала, что должна воспользоваться любой возможностью для того, чтобы выполнить задание, но, как оказалось, все-таки надеялась, что это случится немного... позже. Совсем чуть-чуть. Еще хоть немного...
- Да нет, - мужчина делал вид, что серьезно размышляет над ответом. - В конце концов, это же Бельтайн. Каждый имеет право повеселиться в эту ночь, даже ведьма, - он легонько сжал пальцы демонессы. - Правда ведь?
Последняя фраза прозвучала почти жалобно. Мел успела почувствовать, как внутри все взрывается тяжелой болью, осыпаясь колючим крошевом. И это было гораздо больнее, чем все, что последовало потом.

Кинжал неприятно холодил кожу даже сквозь одежду. Мел на секунду замерла, обводя настороженным взглядом собравшихся вокруг.
Она знала, чего ожидает увидеть - еще одну фигуру, призраком скользящую сквозь неподвижную толпу.
Ей бы, пожалуй, хотелось, чтобы он не пришел на этот праздник. Ей бы, пожалуй, и самой хотелось бы не приходить.
Но хищники всегда сбегаются на тепло чужого жилья.

@темы: старая сказка, атланс

---

Работа была непыльной , хоть и однообразной, но всяко лучше, чем бесцельно бродить по подземельям замка. Мел всего-то и нужно было обзванивать неизвестных ей мобианцев из длинного списка и вкрадчивым голосом сообщать, что они задолжали денег тем, на кого демонесса сейчас работала.
Обычно после обращения к ним демонессы, ее невидимые собеседники надолго замолкали, а через несколько дней являлись в контору с деньгами - измученные, с красными от недосыпа глазами и затравленно озираясь по сторонам. Мел было даже несколько любопытно - долго ли она сможет здесь продержаться, прежде чем об этом прознают Светлые?
Впрочем, сейчас у нее были вопросы поважнее. В конце концов, эта "работа" была нужна затем лишь, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания в мире смертных.

- Чем ты занимаешься, Мел?
Демонесса отвела взгляд от кулона, разжала пальцы - и он закачался на тонкой цепочке. Девушка повела ухом в сторону собеседницы. Старшая демонесса подкралась незаметно, что было на нее совсем непохоже: обычно о приближении Мании заранее сообщали шуршание ее одежд и едва слышный перестук каблуков. Мелания не вздрогнула от неожиданности лишь потому что была сегодня слишком апатичной чтобы лишний раз двигаться.
- Ничем, госпожа, - честно ответила Мел, немного подумав. Никаких важных дел у нее сейчас не было, а ленивая перебранка с голосом в голове навряд ли заслуживала упоминания.
- Отлично, - с наигранным энтузиазмом начала Мания. Мел подняла на нее взгляд, недоуменно вскинув брови. Это не было той реакцией, которой демонесса ожидала в ответ на признание в безделье.
Несколько минут спустя она уже с тоской размышляла о том, не лучше ли попросить, чтобы ее все-таки просто наказали.
- Но почему я? - тихо поинтересовалась демонесса, снова нервно теребя в пальцах серебристый полумесяц. - В замке полно боевых демонов и суккубов. Почему именно я?
- Потому что, дорогая, ты единственная, кто знает его в лицо, - Мания снисходительно коснулась волос летучей мыши. Зная ее, это можно было воспринимать как попытку потрепать демонессу по голове. - Больше никому не удавалось его найти.
- И когда его нашла, он меня убил, - Мелания поджала губы. Воспоминания были не из приятных. Хотя с тех пор прошло немало лет, она все еще помнила, как умирала на руках у мага, беспомощно скребя окровавленными пальцами по разорванному шелку платья. На руках, потому что тот зачем-то подставил руку, когда она начала падать, и так не решился ее отпустить. Так близко, что она успела поймать его взгляд - в этом взгляде было намешано очень много. Кроме, пожалуй, сожаления. - Я же еще тогда говорила: его разумом управляет кто-то другой, кто-то... более сильный. Я ничего не смогу сделать, даже если вдруг снова окажусь рядом с ним.
- На этот раз у тебя будет оружие, - Мания широко улыбнулась, подбирая расстилающийся по каменному полу подол платья. На гранитной плите сверкнул, ловя отблески факелов, серебристый клинок. Мел аккуратно подобрала его, едва заметно морщась от покалывания в пальцах. Этот кинжал она знала. Оружие охотника на демонов. Как... иронично.
- Но стоит ли... - Мелания осторожно провела пальцем вдоль изгиба лезвия. Клинок чуть-чуть расплывался туманным маревом, словно пытаясь избежать взгляда. - Стоит ли его убивать? Если им управляет кто-то другой...
- Две тысячи четыреста сорок две души, - отрезала Мания. - Две с половиной тысячи душ, украденных из-под носа и Тьмы, и Света. Если мы не избавимся от этого нахала раньше, чем светлые спохватятся и доберутся до него...
Мел снова потупила взгляд. Да уж, если светлые смогут переманить такое существо на свою сторону, хлопот не оберешься.
Но снова умирать ужасно не хотелось.
В сердце противно закололо. Она все еще помнила ту ночь. Сколько ненужных слов пришлось сказать, прежде чем удалось подобраться на расстояние вытянутой руки...
Когда она снова подняла взгляд, Мании уже не было. Как не было и выбора у Мелании. От данного старшей демонессой задания просто так не откажешься - разве что заколоться собственным кинжалом.
К тому же, если это не сделает она, пошлют кого-нибудь другого. Она сама хотя бы могла бы побеспокоиться - взгляд снова вернулся к кинжалу, серебристая полоска стали манила его словно магнитом - побеспокоиться, чтобы это было не слишком больно.
В конце концов, эвтаназия существ, не нужных более Тьме - не ее ли прямая обязанность?
Но не эта ли самая обязанность которое столетие сводит ее с ума?

- Чем ты тут занимаешься?!
Мел на секунду прикрыла глаза. Оказалось, что задумавшись, она так и замерла с телефонной трубкой в руке. И сейчас та, что изображала ее начальницу в мире смертных, нависла над демонессой, уперев руки в бока.
- Мелани, ты слушаешь меня или нет? - кажется, женщина разошлась не на шутку. Видимо, день не задался, лениво подумала демонесса, все еще не успев толком вернуться в реальность. Внутренний голос напевал что-то навязчивое, мешая сосредоточиться на том, что ей говорят. - Будь любезна смотреть на меня, дорогуша, когда я с тобой разговариваю! И убкери эту челку, что это вообще за внешний вид?
- Она сама попросила, - Мелания пожала плечами, словно оправдываясь перед невидимым собеседником. Склонила голову набок, давая женщине возможность заглянуть себе в глаза. Начальница попыталась сказать что-то еще, судорожно вдохнула - и замолчала, замерев. Мел отвернулась, снова задумавшись.
Две с половиной тысячи душ. Насколько он должен быть силен, если сумел их поглотить? А если нет - то куда они делись? И почему, почему, тьма их побери, этот вопрос никого не волнует?
Она потянулась набрать новый номер.
До конца рабочего дня еще так долго...

@темы: старая сказка, атланс

---

Ив в одиночестве

Пришлось подождать, пока место не освободится: девушка терпеливо стояла в стороне, несмотря на то что ее спутник уже начал проявлять явное нетерпение, пока старушка наконец не поднялась со скамейки и не продолжила свой путь.
- Это было так принципиально? - фенек вольготно развалился на нагретых весенним солнышком досках, откинувшись на спинку скамьи. Когда пантера протянула ему пакет, парень только недовольно дернул ухом, прежде чем продолжить. - Как будто на всем кладбище больше посидеть негде.
- Принципиально, - мягко отозвалась Иветта. Достала из пакета кусочек хлеба, раскрошила в тонких пальцах, и птицы не заставили себя ждать, осторожно подбираясь к устроившейся на скамейке парочке. - Это та самая скамейка.
- Зачем ты над собой издеваешься? - Фенек поморщился. - Что за мазохизм, Ив? Сидеть не на любой скамейке, а на "той самой", ходить в "тот самый" магазин... Много у тебя еще таких фетишей?
- Немного, - пантера невесело улыбнулась. - Мне не так много осталось, Реджи. Я должна сохранить хотя бы это.
Она машинально протянула руку вперед, словно снова пытаясь беспомощно ухватить невидимого собеседника за рукав.
- Ты сама говорила: он этого не хотел, - парень глянул на нее исподлобья, без особой охоты потянулся к пакету с хлебом, не глядя швырнул пригоршню крошек под ноги. Птицы, наблюдавшие за его движениями, радостно засуетились, торопливо подбирая крошки.
- Я знаю, - натянутая улыбка сошла с лица пантеры. - Но мне плевать. Я хотела его спасти. Несмотря на все, что он сделал, несмотря на все, что с ним сделали... да даже несмотря на его собственное мнение на этот счет. Пусть это махровый эгоизм, - она легонько усмехнулась, - но я хотела спасти его для себя, понимаешь? Он был мне нужен. Черт возьми, Реджи, - Ив опустила взгляд, чувствуя как глаза становятся предательски влажными, - он все еще мне нужен.
Реджинальд молчал, и Иветте приходилось продолжать говорить, чтобы не позволить повиснуть тишине. Девушка знала - стоит наступить паузе, и ноющая пустота внутри переполнит ее, и пантера расплачется. И она не была уверена, сможет ли справиться с собой, если заплачет.
- В том, что случилось, виновата только я, - она говорила все тише, понизив тон почти до шепота. - У меня был шанс его спасти, но я все испортила. Не смогла ничего доказать, не смогла найти нужных слов, чтобы убедить... Даже не смогла заставить себя ответить, зачем мне это нужно. Но Господи, Реджи, как это было бы глупо - говорить парню, которого видела три раза в жизни, что я люблю его.
Она судорожно стиснула в руке очередную подачку, осторожно разжала ладонь, брезгливо разглядывая прилипшие к ладони крошки.
- Думаешь, это что-то изменило бы? - фенек очень постарался, чтобы в его голос не просочился скептицизм. Иветта покачала головой.
- Не думаю. Но я все бы отдала, чтобы успеть тогда это сказать.
"...вместо того, чтобы жить, зная, что теперь - слишком поздно".

@темы: осколки, атланс, психолухи

---

Не люблю лунные ночи. Когда мертвенный, неживой серебряный свет пробивается сквозь неплотную завесу листьев, окружающий мир до такой степени становится похож на загробный, что хочется задержать дыхание.
- Расти, возьми на руки?
Конечно, прежде чем отозваться, мой дорогой зомби недовольно кривится, всем видом выражая широкую гамму негативных эмоций - но сам тем временем устраивается поудобнее, приваливается спиной к темной коре, терпеливо ждет, пока я неуклюже переберусь к нему на колени, зябко поджимая хвост. На руках у кота спокойно и тепло - щекой можно прижаться к мягкому рыжему плечу, а бок приятно греет догорающий костер.
Он ничего не говорит, да и я тоже. Когда мы решаем пообщаться, то болтаем обо всякой ерунде, зато в моменты, когда нужно что-то сказать - молчим. И нас обоих это вполне устраивает.
Хорошо, когда можно помолчать.

@темы: атланс, я не зомби!

---

Игрок вытащил три карты и в отчаянии уронил руки.
- Мне никогда не везло с картами, - воскликнул он, - но это уже ни в какие ворота не лезет!
Он достал из кармана револьвер и выстрелил себе в висок.
Другой человек сел на его место, взял его карты, усмехнулся и поставил на кон свою жизнь.

Шекли.

@темы: цитатник

---

Мишель и Фелиция

Мишель открывала дверь очень осторожно, и все равно, стоило приоткрыть ее чуть пошире - и что-то негромко звякнуло. Кошка аккуратно заглянула в комнату и облегченно выдохнула: стоявший у самого входа вазон не разбился и не упал, а лишь слегка сдвинулся с места. Удивительно даже, что на пути попался лишь он один. Комната Фелиции, и раньше похожая скорее на цветник, чем на жилое помещение, в последнее время заросла совсем уж неприлично и начала больше походить на джунгли. Растения были везде: они тянулись к потолку из расставленных по углам кадок, оплетали стены, гирляндами свисая из расставленных по полкам горшков, зеленым ковром стелились по полу; они заняли стол и подоконник, тумбочку и стеллаж. С первого взгляда невозможно было понять, где в этой комнате можно спать, есть, жить - вся она, казалось, была отдана на откуп зелени.
Филь сидела на единственном свободном стуле, держа на коленях маленький горшочек, из которого во все стороны кудрявилось нечто пышное, зеленое, цветущее, и маникюрными ножницами отрезала с растения сухие листочки. Вид у нее при этом был такой сосредоточенный, каким бывает у родителя, подстригающего ноготки годовалому ребенку.
- Эй, Филь... - Мишель не сразу подала голос, некоторое время поколебавшись, стоит ли отвлекать подругу от столь важного занятия или лучше придти попозже... через пару недель, может, мысленно хмыкнула кошка. Сколько она знала Фелицию, та каждую свободную минуту возилась с цветами.
Котька отозвалась не сразу. Помедлив, подняла на соседку туманный взгляд небесно-голубых, лишенных зрачков, глаз - этот кажущийся слепым взгляд всегда заставлял собеседников чувствовать себя неловко, но на этот раз Мишель стало не по себе не от этого. До сегодняшнего дня она никогда, ни разу не видела, чтобы Филь не улыбалась. Грустная ли, вежливая или же искренне дружелюбная - улыбка украшала лицо котьки, кажется, каждую минуту. Сейчас же Мишель смотрела на подругу - и не узнавала ее.
- Филь, ты... ты почему на работе не появляешься? - Мишель с некоторым трудом заставила себя продолжить разговор несмотря на несколько негостеприимное молчание со стороны хозяйки комнаты. - Что-то случилось?
-...не хочу, - после недолгого молчания меланхолично отозвалась котька, поворачиваясь к окну. Мишель невольно проследила за ее взглядом - и уперлась в наглухо задернутые шторы. - Не хочу видеть всю эту мерзость.
- Да ладно, не такие уж мы плохие,- Мишель не сдержала нервный смешок.
- А я и не про вас, - Фелиция осторожно отставила в сторону цветок, спустилась со стула, подошла к окну и нервным, словно боязливым, движением слегка отодвинула штору. Кинула взгляд на весеннюю улицу - и помрачнела еще больше. - Я про мир, мисс Джонсон. Он тяжело болен, на него тяжело смотреть. Что-то сломалось, понимаете? Что-то безвозвратно потерялось, и я... - она болезненно поморщилась и не стала продолжать.
Мишель все-таки рискнула зайти и даже совершила подвиг во имя дружбы, ухитрившись добраться до окна, ни разу не споткнувшись обо все это растительное великолепие. Обняла котьку за плечи, ткнулась носом в золотистую макушку - ученая была на полголовы выше подруги.
- Что - "ты", Филь? - тихо спросила она.
- Все это время я ждала, мисс Джонсон, - еще тише отозвалась котька. - А теперь я понимаю, что ждать больше нечего. Он не придет.
- Кто? - недоверчиво переспросила Мишель, которой было трудно хотя бы заподозрить Фелицию в мыслях о каком-то мужчине.
- Не знаю, - девушка мягко и грустно улыбнулась. - Да теперь это и неважно.

@темы: осколки, атланс, странник и странник

---

У стен Серафима

"Что я здесь забыла?"
Рейвен злилась. Не то чтобы это состояние было для нее непривычным или неестественным, наоборот - она чувствовала себя не слишком уютно от того, что слишком уж добродушно реагирует на выходки своих спутников. Но этот день принес долгожданную разрядку, всколыхнув в душе волну всепоглощающей, пронзительной злобы, сменившейся к ночи глухим раздражением.
Девушка злилась на бесцеремонного Лиса, в присутствии всей честной компании рассказавшего всем, кого и зачем воровка ищет. Она злилась, сидя у костра рядом с гномом и положив голову ему на плечо, на слепого барда, к которому ее тянуло настолько же, насколько он старался оставаться неизменно дружелюбным одинаково ко всем, и, хоть убей, не мог оценить, насколько Рейвен открылась, взяв его под свой надежный присмотр. Ворона злилась и на новых спутников - и на апатичного жреца, смотревшего на девушку так, будто она - самое дурное предзнаменование в его жизни, и на драконида, упорно напрашивающегося на хорошую трепку за его "наивные" замечания и намеки на отношения воровки и друида. Впрочем, тут надо было еще поглядеть, кто кому задаст жару, если дело дойдет до драки: перевес в силе явно был на стороне ящера, и это настроения Вороны отнюдь не улучшало.
И, конечно, Рейвен злилась на Лёна. На его неизменное спокойствие, когда он невозмутимо игнорировал все попытки девушки вывести его из себя. На нарочитую небрежность, с которой он постоянно оказывался поблизости, когда дело доходило до драки. На его дурацкую манеру в ответ на чью-то шутку сначала поднять на собеседника чуть хмурый и словно бы недоверчивый взгляд, а потом мягко, очень искренне улыбнуться. На его запах, который мерещился ей теперь, даже когда друид был достаточно далеко, а наутро он, казалось, оставался везде: на постели, на одежде, на волосах и руках девушки. На уверенность, с которой он приходит к ней каждую ночь - с таким видом, будто имеет на это полное право.
Впрочем, больше всех Ворона злилась на себя.
"Что я здесь делаю?"
Сидя в палатке и яростно пытаясь распутать гребнем волосы, спутавшиеся за день в один сплошной колтун, даром что обрезаны были коротко, девушка охотно предавалась самобичеванию. Разве не собиралась она быть сильной, быть независимой и уверенно двигаться к своей цели, не обращая внимания на тех, кто пытается ей помешать, и не отвлекаясь на глупости? Почему же тогда она день за днем ведет себя как последняя идиотка, нарушая решительно все установленные для себя правила? Зачем она улыбается всякий раз, услышав мягкий голос барда? Какое ей дело до того, что думают про нее их случайные спутники? Зачем она...
Рейвен выронила гребень, уткнулась носом в колени, поплотнее кутаясь в одеяло.
Зачем она высказала то, что мерзкой пакостью скопилось на душе, отчего такое чувство, будто в груди застыл ком вязкой слизи? Какое счастье, что друид успел заснуть - не хватало только, чтобы он услышал. Не хватало только, чтобы он знал, насколько широка свобода его действий и сколь многое он может потребовать у скромной воровки - лишь потому что у какого-то глупого друида оказалось что-то, чем ей хотелось бы обладать больше всего на свете.
Каждую ночь она надеялась, что на этот раз Лён не придет. Вороне почему-то казалось, что это разорвало бы замкнутый круг, в который она себя загнала, и было бы легче на следующий день не смотреть на друида, не слушать его, и, ради всего святого, не думать о нем, совсем не думать.
Но он неизменно приходил.

@темы: апокалиптичность, арелия

---

Мириам и сон Найлза

Неслышно скользнув за порог, девушка остановилась, прислушиваясь. В квартире было тихо. Едва слышно гудел включенный кондиционер, негромко тикали настенные часы - старомодные, со стрелками. Стараясь ступать как можно осторожнее, девушка прошла по коридору, задержалась у входа в спальню.
Приглушенный свет уличных фонарей, пробиваясь в щель меж занавесок, узкой полосой падал на кровать, освещая лица спящих. Спокойные, умиротворенные лица. Во сне лисы тесно прижимались друг к другу, словно боялись замерзнуть.
Впрочем, это опасение не было напрасным. В своих бесконечных блужданиях рысь находила лиса пойманным в ледяной ад, вымораживающий изнутри, пробирающий до костей и холодной рукой сжимающий горло. Но сейчас он не грозил мирно спящим лисам. Ад навсегда остался позади, его больше не будет.
Качнув головой, рысь торопливо преодолела оставшееся до кровати расстояние - их разделяло всего несколько шагов. Стараясь не потревожить парня, присела на край постели, жадно вглядываясь в его лицо, стараясь заполнить каждую черточку.
Бесформенная тень, живой кусок темноты, скользнула за ней по полу, нырнула под кровать, протянула черные щупальца, едва не забираясь под одеяло. Заметив ее краем глаза, рысь испуганно дернулась. Лис чутко пошевелил ухом, неохотно открыл глаза, все еще сонно улыбаясь.
- Мириам... - из его уст ее имя звучало песней, переставая казаться таким уж дурацким. Рысь неуверенно улыбнулась в ответ, потом, спохватившись, приложила палец к губам.
- Тише, - шепот девушки был едва различим. - Еще слишком рано.
Найлз покосился в сторону спящего лисенка, кивнул, и снова смежил веки. Вслепую, на ощупь, нашел руку рыси и нежно сжал ее ладонь в своих пальцах.
Рысь долго сидела, молча глядя на свою ладонь и не решаясь высвободить руку. Тень стала плотнее и гуще, распахнула несколько пронзительно-янтарных глаз.
- Что мы тут забыли? - кошмар не понижал тона, совершенно не боясь, что его могут услышать, и не скрывая откровенной насмешки в голосе.
- Ничего, - рысь наконец-то заставила себя встать, отошла от кровати на пару шагов, остановилась, беспомощно обхватив плечи тонкими руками. В комнате повисла тишина - беспросветная, гробовая. Не было слышно звуков улицы, не было слышно дыхания спящих. - Я просто...
Она запрокинула голову, смутно надеясь, что выступившие на глазах слезы каким-то волшебным образом закатятся обратно, не дав Кошмару возможности насладиться тем, как девушка плачет.
- Я просто хотела посмотреть, что было, если бы я пришла раньше.
Рысь в последний раз оглянулась. Дорогие сердцу образы уже начали таять, дрожа, в объятиях живой темноты.
- Если бы я могла придти раньше... - бессильно повторила рысь, снова отворачиваясь. Ей не хотелось в очередной раз видеть, что творит с миром Пожиратель Реальности.

Девушка проснулась, моментально вынырнув из сна. Вся дремота моментально слетела - будто бы рысь и не ложилась.
Как ни старалась, она не могла вспомнить, что ей только что снилось, хотя всего мгновение назад сон казался таким отчетливым и ярким...
Рысь тихо вздохнула, рассеянно следя взглядом за ночными тенями, скользящими по потолку.
Тени наливались чернотой, становясь все гуще.

@темы: варианты, атланс, девочка и монстр

---

Первая смерть Рейвен

Было совсем не страшно.
Ворона даже не сообразила, что случилось - согнулась от сильного удара, на секунду задохнувшись от взорвавшей грудь боли. Обжигающая волна разошлась по груди и животу, переливаясь, перехлестывая через край, и в какой-то момент ее стало так много, что осознавать это уже не было никакой возможности. И боль ушла, вместе с последними силами. Рейвен недоуменно, неловко прижала руку к груди, и даже не успела понять, почему пальцам так горячо и мокро - мир вокруг завертелся, пошел колесом, а потом завалился набок. Наверное, стоило, в лучших традициях героических баллад, красиво опуститься на землю. Но судя по ощущениям, воровка просто рухнула неграциозным мешком, чудом не напоровшись еще и на собственный меч.
Дышать было трудно, горло забил мерзкий вкус металла. Рейвен с трудом разжала губы, чтобы выругаться - и почувствовала, как по щеке стекает струйка крови. И только тогда реальность нагнала ее, обрушившись всей своей невыносимой тяжестью. Вот он, конец.
Так просто.
Вся ее живучесть, все те передряги, из которых она выпутывалась, все ее невероятное везение оказались чистой случайностью. Кто бы мог подумать, что ее путь должен был закончиться так глупо и бесславно?
В этом виноват друид, отчаянно и зло успела подумать Рейвен. Они оказались здесь из-за того, что спасали друида. Но даже эту мысль она не успела довести до конца - свет начал меркнуть, и воровка провалилась в неумолимую темноту.

Она пришла в себя резко, рывком, словно вынырнув из ледяной воды. И глаза она, как выяснилось, не закрывала - просто они в какой-то момент перестали видеть. Вместе с сознанием вернулась боль. Поначалу вкрадчивая, уже через несколько мгновений она снова охватила пожаром все нутро. Ворона не застонала только потому что на это не хватило сил. С трудом повернув голову, она ухватила взглядом небо. Призрачно-серая, прозрачная высь легко дрожала, и в этой неясной пелене Рейвен неожиданно отчетливо разглядела крошечные черные пятнышки. Воровка едва заметно растянула губы в усмешке. Ей хотелось смеяться. Ей хотелось крикнуть "Это за мной, ребята, не волнуйтесь." Пришла ее очередь. Что ж, значит теперь ей ждать Лилиану на той стороне - если прекрасная воительница решит после смерти заглянуть в край теней, вместо того чтобы отправиться на встречу с собственным богом. Может быть, Зук сложит о неудачливой воровке красивую песню.
Лён...
Друид, наверное, даже не расстроится. Да и чего расстраиваться, если всего лишь еще один человек вернулся в землю, из которой все когда-то вышли? Было бы трудно представить, как он, размазывая по лицу отчаянные слезы, умоляет кого-то ее спасти, обещая взамен сделать все, что угодно.
Где-то вдалеке послышалось пока еще приглушенное карканье. Вороны спускались ниже, плавно и неотвратимо, как сама смерть. Первая из них уже коснулась крылом голубых цветков - и льняное поле отозвалось шелестящей волной.
Правду говорили в ее родном поселке. Танец ворон в небесах - не к добру.

Мысленную истерику Рейвен прервал негромкий вздох-вскрик, вслед за которым последовал глухой удар об землю. Тихий стон прозвучал в ушах воровки набатом, всколыхнув чувство несправедливости, настолько сильное, что оно почти заглушило боль.
Это неправильно, это ее конец, это она должна здесь погибнуть, не ее товарищи. Где же бестолковый друид, как он мог позволить кому-то добраться до самоотверженного барда?
Льняное поле шелестело все громче, словно огромное море. Этот шум должен был бы убаюкивать, но вместо этого раздражал, заставляя упорно сбрасывать с себя оковы гибельной дремоты.
Это не дело, думала девушка, пытаясь пошевелить рукой. Пальцы бессильно скребли по земле, цепляясь за траву, и было никак невозможно унять в них дрожь. Это не дело. Глупый друид без нее не справится. Если она сейчас не встанет, кто поможет ему спасти Зука? Кто, в конце концов, будет защищать его самого? Арк, конечно, умница, но такое дело нельзя доверить кому-то одному, даже если этот кто-то волк.
"Не думай, что я тебе не доверяю, подруга, - мысленно усмехнулась Ворона, нащупывая кончиками пальцев крохотный флакон. - Просто он слишком уж непутевый."
Лечебное зелье обожгло язык расплавленным металлом. Оно было острым, и пряным, и невыносимо горьким, и желанным, как сама жизнь.

Рейвен открыла глаза - оказывается, они были закрыты. И не было ни льняного поля, ни ворон - а был все тот же лес и все та же поляна, было тяжелое дыхание врага, повернувшегося к ней спиной, и собственные пальцы, лихорадочно нашаривающие рукоять меча. И были те, кого Ворона должна защитить.
Она не имела права умереть.

@темы: апокалиптичность, арелия

---

После чудесного воскрешения Соухайма

Рейвен не раз видела смерть так близко, что, казалось, чувствовала ее дыхание на своем лице. Было время, когда смерти знакомых и незнакомых, близких и врагов были настолько привычными, что перестали пугать. А после, когда девушка узнала, что боги могут вернуть мертвых к жизни, и вовсе отстранилась от чужого горя, лишь немного грустно думая, хватит ли у скорбящих родственников денег на подношение в храм.
Стоит ли одна-единственная жизнь этих денег?
Поэтому в первый момент Ворона, к собственному легкому недоумению, не ощутила ровным счетом ничего. Ни страха, ни боли. Лишь чуть позже, когда бой окончился, пришло удивление. Смерть человека, ведущего подобный образ жизни, не является не только чем-то из ряда вон выходящим, но даже хоть сколько-то неожиданным. И все же, отчего-то раньше этот невыносимый, ненавистный до дрожи парень казался девушке почти бессмертным. Он настолько заражал своим снисходительным спокойствием, что даже после того как Рейвен едва не убила его собственными руками, в ней только окрепла ни чем не обоснованная тихая уверенность, что уж с ним-то ничего не может случиться.

Сколько слез может быть в одном маленьком тельце? Рейвен и не думала, что все еще умеет так плакать. Сколько лет прошло со смерти мамы, сколько лет она училась прятать собственную горечь, боль и бессилие, не давая им вырваться наружу - и все оказалось напрасно. И теперь, даже зная, что все позади, она никак не могла успокоиться, продолжая беспомощно размазывать соленую влагу по лицу окровавленным рукавом.
Черт знает, почему она так переживала. Причина-то, по которой она так впряглась ради бестолкового друида, была донельзя простой: она сама была обязана ему жизнью, а долги следует отдавать...
Нет, не так. Он доверил ей свою жизнь, оставшись после всего, что Ворона натворила, и она не могла предать это доверие, чего бы оно не стоило. Рейвен никогда не могла до конца понять, почему Лилиана ведет такой образ жизни, почему она поступает именно так. И когда девушка изо всех сил старалась ей подражать, это было всегда лишь пустое подражание, без осознания какой-либо цели и смысла. Но теперь... теперь она знала это пугающее ощущение, когда ты держишь в руках огонек чужой жизни и отвечаешь за то, чтобы его не загасило случайным порывом ветра. Теплое и болезненное, это чувство было таким невыразимо ценным...
Бесценным.

Поднявшись с пола, девушка присела на край кровати, не слишком охотно перевела взгляд на спящего парня. Несмотря на то, что ее стараниями он был хотя бы частично отмыт от крови и грязи, все еще трудно было выкинуть из головы въевшийся в память образ. Рейвен знала тогда, прекрасно знала, что не стоит смотреть на то, что осталось от бывшего товарища, зачем-то пытаясь найти в этом кровавом месиве хоть какие-то знакомые черты. Знала - и все равно смотрела. Теперь пришлось за это поплатиться - возвращенный к жизни, друид казался всего лишь призрачным образом, в любой момент могущим уступить место спекшейся маске смерти. Пытаясь избавиться от наваждения, Ворона протянула руку - но так и не смогла заставить себя коснуться его лица. Вместо этого провела кончиками пальцев по светлым волосам, пытаясь побороть зарождающееся ощущение, что она видела парня раньше, когда-то давным-давно...
Новый образ занял свое место, вытеснив предыдущий и заставив девушку болезненно усмехнуться. В самом деле, друид сейчас был похож на Лёна, даром что не был эльфом. Сходство было настолько сильным, что девушка задержала дыхание, не в силах поверить - и лишь через несколько секунд облегченно выдохнула, сообразив, что это всего лишь забавы воображения.
Она снова разглядывала друида - куда более пристально, чем при первой встрече. Мысленно сравнивала - словно бы припорошенные золой легкие волосы, словно бы затянувшиеся коркой льда небесно-голубые глаза, росчерк неожиданно темных бровей, заострившиеся черты лица... Да, живой Соухайм был весьма похож на мертвого Лёна.
А возможность представить эльфа мертвым, как ни неприятно было это признавать, вызывала мрачное удовлетворение.
Ворона легонько коснулась пальцами груди парня, снова задержала дыхание, прислушиваясь к тихим, слабым, но размеренным ударам сердца, едва заметно улыбаясь - и когда открылась дверь, едва победила в себе порыв отпрянуть, делая вид, что и не собиралась подходить к постели друида.
Приходилось раз за разом себе напоминать, что ее спутник слеп, и не может в полной мере осознать всю глубину ее непередаваемой глупости. Было стыдно себе в этом признаваться - но в последнее время данное обстоятельство Ворону все чаще радовало.

@темы: апокалиптичность, арелия

---

Первая встреча партии

На большую часть своих планов Рейвен впоследствии неизбежно ставила мысленную пометку "Заведомо Плохая Идея". Стоило чуть оглянуться назад - и становилось совершенно неясно, зачем она вообще ввязалась в очередную авантюру, но тем не менее каждый раз, стоило на горизонте появиться возможности подзаработать... да чего уж греха таить, стоило появиться возможности накликать приключения на свою пятую точку, как девушка очертя голову бросалась им навстречу, совершенно не задумываясь о последствиях. Конечно, уже вскоре после начала заварухи Ворона мысленно рвала на голове волосы, недоумевая, как ее угораздило так влипнуть. В общем, крепка была воровка исключительно задним умом.
Даже удивительно, что на этот раз предчувствие сработало даже раньше, чем девушка успела подойти к постоялому двору. Настроение было отвратительным, проклятое солнце слепило глаза, а в воздухе над дорогой столбом стояла душная пыль, поднятая копытами лошади недавно обогнавшего Рейвен всадника. Ворона уже готова была проклясть тот столб, на котором она заметила объявление, что привело ее в это забытое богами место. В такие моменты она жалела, что матушка зачем-то научила ее читать, а последующие побои и лишения не вытравили из дурной головы лиходейскую грамоту. Но "щедрое вознаграждение" так и манило своей непредсказуемой ценностью. Ну как было хотя бы не поинтересоваться, сколько готов неизвестный заплатить за несложную работу для расторопного приключенца?
Таверна гостеприимно встретила девушку почти удручающей пустотой. Вернее, Рейвен готова была в назначенное время оказаться в указанном месте в гордом одиночестве. Не удивилась бы она и встретить там целую толпу безбашенного народа, готового к труду и подвигам. Но одиноко сидящая за обозначенным в листовке месте фигура как-то не воодушевляла. Затеряться в большой компании, никому особо не мозоля глаза - это Ворона умела. Действовать в одиночку и вовсе было привычно и даже почти уютно. Но один на один с кем-то... Девушка недовольно поежилась.
Впрочем, когда она подошла поближе к потенциальному спутнику, от сердца слегка отлегло было: незнакомец оказался гномом. Уже давно не попадались ей на пути эти существа, но в памяти еще жили воспоминания о давних знакомствах с карликами, даже в самых тяжелых обстоятельствах не теряющих удивительно живого взгляда на мир. Услышав звуки песни, Рейвен даже невольно улыбнулась уцелевшей половиной лица. Спохватившись, недовольно потерла шрам, и проследовала мимо столика к стойке, стараясь ступать как можно увереннее.
Она сознавала, насколько несуразно, должно быть, выглядит. Тощая, нескладная девчонка, на которой даже одежда не подогнана толком по фигуре - вернее, отсутствию таковой - отчего сидит несколько мешковато, и даже кожаный корсетик, обтянувший тонкую талию, не исправляет ситуации. Болезненную бледность кожи только сильнее оттеняют черные взлохмаченные волосы, обрезанные слишком коротко, гораздо выше плеч. Пересекающий щеку шрам, напоминающий формой птичью лапу, так и не затянулся нормально, выворачивая неровные края плохо зажившей раны, а поврежжденное веко порой начинает совсем невыносимо мешать, заставляя прищуриваться, словно бы с подозрением. Осторожная, нервная походка и привычка слегка втягивать голову в плечи в ответ на каждый громкий звук отнюдь не добавляли ее виду солидности или дружелюбности. Не делали девушку более солидной ни висящий на поясе меч, ни перекинутый за спину арбалет, ни второй арбалет, тоже примостившийся на поясе. Разве что голос, давным-давно напрочь сорванный, звучал хрипло и совсем не по-девчачьи. Натянуть поглубже капюшон - и Ворона в разговоре вполне сошла бы за юношу. Но юношу, тем не менее, крайне молодого и совершенно не угрожающего вида.
Что ж, видимо, в очередной раз предстояло доказывать, что она, несмотря на не особо впечатляющий рост и возраст, на что-то способна, снова бороться с заведомо предвзятым отношением...
И только когда гном поднял на нее взгляд - невидящий взгляд подернутых белесой дымкой глаз, Рейвен поняла, что на этот раз, кажется, ее внешность вовсе не составляет проблемы. На смену раздражению тут же пришло любопытство. Этот гном, должно быть, самый настоящий слепой воин, из тех, о которых слагают баллады сказители. С виду беспомощный и беззащитный, как доходит до дела, он берет в руки верный посох и всех врагов отправляет на встречу с их богами своими убийственно точными ударами.
Воодушевившись, девушка решилась заказать какой-нибудь выпивки на двоих. Надо же хотя бы попытаться завязать разговор - такого союзника стоит иметь на своей стороне. Вот только слова дружелюбного (чрезмерно дружелюбного, на ее взгляд) хозяина заронили в ней изрядную толику сомнения, так что на всякий случай она решила повременить со знакомством, и посмотреть, что будет дальше.
И не прогадала. Очередной посетитель таверны так и вперился взглядом в заветный столик, не обратив, казалось, ни малейшего внимания на Рейвен. А вот она уделила товарищу внимание, и самое пристальное, пусть и отгораживаясь на всякий случай за высокой кружкой. Скептически оценила ладную, несмотря на излишнюю худобу, фигуру, с тоской оглядела правильный (слишком правильный, для мужика-то) профиль, грустно мазнула взглядом по светлым волосам, заплетенным в косу едва ли не длиннее той, что когда-то была у самой Вороны, и раздраженно уставилась на кружку, чтобы не встретиться взглядом с льдисто-голубыми глазами (слишком яркими, для человека-то). Диагноз был ясен: смазливый красавчик, наверняка, как и все красавчики, самоуверенный и самовлюбленный. Неудивительно, что даже не посмотрел в ее сторону: такие не обращают внимания на мрачных девочек, распивающих пиво по темным уголкам трактиров. Да и вообще, слишком уж похож на эльфа. Одного этого было достаточно для того, чтобы воровке нестерпимо захотелось грохнуть об пол недопитую кружку и свалить, послав к чертям и нанимателя, и таких наемников. Ограничилась девушка, впрочем, только негромким комментарием в сторону сладкой парочки, которую сейчас представляли из себя гном и неоделанный эльф. Последний, небось, еще и охотник - вон какой лук на плече, не чета тем поделкам из плохо выделанных жил, с которыми деревенские парни гоняются по кустам за кроликами да ящерицами, да и пес за ним наверное уж не для красоты ходит.
Присмотревшись наконец не к мужчине, а к его зверю (который, несомненно, был куда более достоин внимания), Рейвен обнаружила, что это не собака, а вовсе даже волк. Удивительно, что мог такой благородный зверь найти в подобном проходимце, чтобы вот так вот следовать за ним, как привязанный. Девушка снова перевела взгляд на новоприбывшего, тихо фыркнув в кружку. На разговор за соседним столиком она обратила внимание как раз вовремя.
Еще секунду назад она была полна решимости допить пиво и без лишнего пафоса покинуть заведение, но что-то в словах мужчины задело ее так, что Ворона оказалась на ногах раньше, чем сообразила, что происходит. И неясно, что разозлило ее больше - слова или интонации, подсознательное желание заступиться за гнома только потому что гномов обижать нехорошо, или потому что девушку люто, яростно, до дрожи в пальцах бесило, когда окружающим тычут, пусть даже и вполне справедливо, в их физические недостатки - но в лице лучника Рейвен ясно и однозначно увидела крайне недружелюбное создание, ожидать от которого что-то хорошего не стоит.
И раз уж подала голос, то глупо было делать вид, что просто мимо проходила - пришлось потеснить "дружную" компанию, старательно хорохорясь, и внутренне замирая от предчувствия неибежного. Сейчас, сейчас кто-нибудь из них спросит...
"А что она умеет?"
Так и слышится невысказанное, но, без всяких сомнений, подуманное продолжение. Что она может уметь, в ее годы, с ее внешностью? Если бы Ворона не была внутренне к этому готова, то было бы обидно, в который раз. А так - ничего, раздражает, конечно, но почти не злит. Только вот по-прежнему неприятно прятать взгляд, скрещивая руки на груди, словно желая отгородиться от неудобного вопроса. Как доказать, что она что-то умеет? Да, она неплохо стреляет. А еще - мастерски вскрывает замки и высвобождается из наручников, уж этому-то ее жизнь научила. Да и умение незаметно таскать еду, когда щедрость хозяев совсем уж иссякала, тоже сказалась - чужие карманы девушка подчищала с не меньшим успехом. А еще мастерски делала вид, что ее здесь нет, чтобы не попасться лишний раз на глаза кому-то большому и страшному.
Стоит ли рассказывать, что приходится добывать себе пропитание воровством тому, кто глядит на тебя с таким снисхождением, что и смотреть-то противно? Обойдется. Займутся делом - тогда Рейвен и покажет этому чучелу, на что способна. А дор тех пор пусть считает ее обузой, если ему так удобно.
Как трудно, когда окружающие относятся к тебе как к глупой девочке - особенно, когда ты таковой и являешься.
Лучник смотрел на Ворону так спокойно, самоуверенно и нагло, что потребность проучить выскочку постепенно превращалась в необходимость. А уж что-то, а сделать пакость - это воры умеют как никто другой.

@темы: апокалиптичность, арелия

---

Прошлое Рейвен

Денек выдался хороший, пасмурный. Впервые за долгие недели небо затянуло редкой пеленой жемчужно-серых облаков - словно прикрыло старым шелковым платком, и лучи солнца, просвечивающие сквозь прорехи, были не обжигающими, а нежными и теплыми. Их прикосновение было приятным, как касание мягких ладоней, и девочка с удовольствием подставила бледное личико под нежаркий свет.
Мать выпускала ее подолгу гулять только в такую погоду - долго находиться под жарким солнцем степи Роберта не могла, щеки покрывались красными пятнами и начинали нестерпимо зудеть, так что приходилось бежать к матери, чтобы та смазала ожоги ароматным маслом, пожурив дочку за неосторожность. Другие дети были непохожи на Роберту: смуглые, кучерявые, они не обгорали на степном ветре, а лишь наливались бронзовым загаром. Робби же пошла в мать: бледная до голубизны кожа; болезненно тонкие запястья; светлые, словно прозрачные льдинки, глаза; волосы, прямые и гладкие, как свежеспряденный лен и иссиня-черные, цвета воронова крыла... Да уж, что женщина, что ее дочь заметно выделялись среди жителей поселка. Может быть, именно поэтому окружающие их сторонились. Пока отец был жив, открыто осуждать их опасались, но с тех пор как Ксарианна стала вдовой, все изменилось.
Девочка откинулась на спину, глубоко вдохнула пыльный воздух. Легкий ветерок пробегал по колоскам степной травы, длинные травинки нежно щекотали щеку, на разметавшуюся по земле косу неторопливо взобралась божя коровка и начала свое восхождение по туго заплетенным черным прядкам. Природа навевала самый что ни на есть умиротворенный настрой, отчего же в голову в такие моменты вечно лезли мрачные мысли? Может быть, потому, что вглядываясь в купол огромного неба, раскинувшегося над бескрайним полотном степи, Робби сама себе казалась совсем уж маленькой, крохотным зернышком, затерявшимся в море травы. Такое потерянное и беззащитное семечко... Может ли из нее вырасти красивый цветок, или колос, полный тугих золотистых зерен - или она и в самом деле, как перешептываются соседи, "дурное семя", недостойное доброго слова только потому что не похожа на отца?
Облака постепенно редели, туманное полотно все явственнее рассыпалось на отдельные тучки, стайкой серых барашков разбегавшиеся по грязно-голубому лугу - настолько пушистые, что так и подмывало попытаться дотянуться и погладить. Девочка даже невольно потянулась ладошкой к облакам, довольно жмурясь. Когда Роберта была маленькой, мать всегда говорила, что отец отправился на небесные луга, пасти лунных овец, и по ночам, когда на фиалковый бархат высыпали искорки звезд, показывала девочке созвездие Волка - ночного сторожа лунного пастбища. Робби, наивная душа, верила в эти сказки, и всегда чувствовала себя особенно спокойно в безлунные ночи, когда рыжая звезда, Волчий Глаз, светила ровно и ярко, лишь иногда хитро подмигивая со своей высоты. Девочка всееще любила смотреть на звезды, хотя теперь-то уж знала из разговоров взрослых, что ни в какие луга отец не уходил, а пропал на охоте, не поделив добычу со степными котами. Так, по крайней мере, рассказывали другие охотники, искавшие его в окрестностях холмов, но нашедшие лишь окровавленные тряпицы, бывшие когда-то охотничьей курткой.
В мире вообще мало волшебного, говорили взрослые. Птицы и деревья не разговаривают, молочная река не течет по небу, и звездная пыль не осыпается по ночам, припорошив ветви деревьев полуночным серебром. Зато злого и страшного - предостаточно, только успевай утирать слезы.
В небе мелькнула черная точка, за ней еще и еще одна. Крошечные поначалу пятнышки становились все крупнее, пока не стали различимы силуэты птиц, кружащих над полем. Вороны двигались на удивление согласно, описывая все сужающийся круг, пока не стало ясно, что кружат они, хоть и высоко над землей, но почти над тем самым местом, что Роберта облюбовала для своего короткого отдыха. Девочка села, потянулась за своей корзинкой, продолжая, уже хмуро, вглядываться ввысь. Сердце кольнул непонятный холодок, тревожное предчувствие скорой беды: в поселке говорили, что танец ворон в небесах - не к добру. Торопливо поднявшись, Робби наспех отряхнулась, и поспешила прочь, старательно глядя себе под ноги, чтобы подавить глупое желание обернуться. Она почему-то очень боялась увидеть, что вороны последовали за ней. Глупая боязнь, конечно - с чего бы птицам ее преследовать? И все-таки всю оставшуюся до поселка дорогу девочка не оглядывалась.

@темы: флешбек, апокалиптичность, арелия