- Идиот.
Голос девушки - тихий, но удивительно звонкий, эхом отдается в помещении. Те, кто знаком с ней давно, уже не задаются вопросами, откуда берется эхо в пыльной библиотеке, или как может такой нежный голос так явственно отдавать металлом.
Тонкие руки, так приятно холодные, скользят по плечам, спускаясь на спину - чтобы безжалостно отодрать уже успевшую присохнуть к шерсти и коже ткань, пропитавшуюся кровью.
- Идиот, - негромко и веско повторяет горгулья. Ее тон при этом не меняется - но Яну вполне достаточно и смысла. В конце концов, кому как не ему знать, что если уж Рошель что-то говорит, то именно это она и имеет в виду.
- Почему ты до сих пор это не исцелил? - слова девушки сопровождались очередным резким движением - еще один лоскут окровавленной ткани полетел в сторону. Кот невольно мявкнул, снова случайно потревожив и без того искусанную губу.
- Ты же знаешь, что себя я не умею, - голос кота звучал бы виновато, если бы не был таким усталым. - Не волнуйся, оно заживет. Наверное.
- Надо было отдать тебя Ноэль, - горгулья щедро плеснула на спину Яна ледяной воды, понаблюдала за тем, как он героически сдержал стон, и начала аккуратно промывать раны - особо, впрочем, покалеченную спину не жалея. - Легче добить, чем каждый раз возиться.
- Тогда почему ты возишься? - Ян попытался было оглянуться через плечо, но быстро понял, что шевелиться - плохая идея, и замер, тихонько шипя, когда Рошель касалась его спины совсем уж неделикатно. Пусть это было и не так больно, как... как все, что привело к подобным последствиям, но приятного все равно мало.
- Потому что не всегда легкий путь - самый правильный, - девушка потянулась ополоснуть окровавленную марлю. Удивительно, но ее почти подчеркнутая неторопливость совершенно не раздражала кота. Наоборот, это даже успокаивало, что ли. Заставляло чувствовать себя почти адекватным. Почти сознавать все то безумие, что творилось с ним и вокруг него. Почти поверить, что его жизнь, как и все, что в ней есть - нездорово.
Почти.
А еще она никогда не слушала оправданий. Горгулья никогда не тратила время на то, чтобы разбираться, кто прав и кто виноват, она просто делала то, что считала нужным. И это Яна вполне устраивало. Здорово же, когда можно не погружаться в самокопание, и не лепетать униженно, что он сожалеет - а просто ни о чем не думать, только прислушиваться к редким всплескам воды и невольно вздрагивать, чувствуя касание холодных пальцев.
Такими темпами он от любых прикосновений начнет шарахаться...
...Ладно, почти ни о чем не думать.
- Зачем ты опять позволил ему это сделать? - непонятно, то ли Рошель и вправду было интересно, то ли она хотела разговором отвлечь кота от болезненных ощущений, когда взялась раны не только промыть, но и обработать.
Это был очень дорогой виски. Но Ян горгулье был все-таки, пожалуй, немного дороже.
- Ему н-не хватало всего одной пары, - кот виновато прижал уши. - Всего одной.
- А этого ему в каком количестве не хватало? - девушка легко коснулась кончиками пальцев узких ранок на шее и плече парня. - Зачем, Ян?
- ...не знаю, - кот, не обращая уже особого внимания на боль, ссутулился, подобрав хвост. - Что я мог сделать?
- Защищаться, - твердо отозвалась Рошель. - Не надо врать, ты можешь себя защитить.
Ян молча покачал головой.
Как объяснить, что каждый раз - это как дурной сон, когда знаешь, что нужно кричать, но гордо сдавливает, и из него не вырывается даже хрипа?
Каждый раз, когда он знает, что сейчас будет очень - мучительно, невыносимо - больно, и вместо того, чтобы сделать хотя бы шаг назад, только вежливо улыбается...
Может быть, потому что если Безумие все-таки возьмет верх, будет только хуже обоим? А так может быть лучше хотя бы одному. Может быть...
- Это не любовь, Ян.
Рошель вытирает руки, даже не глядя в сторону кота, осторожно - чтобы не потревожить повязки - натягивающего свежую кофту. И не смотрит на него даже когда продолжает:
- Это уродство, безумие, извращение - но не любовь. Или же самая больная любовь на свете.
Когда она все-таки поворачивается к Яну, то ожидает снова увидеть на его лице слезы. Но кот улыбается - виновато и чуть растерянно.
- Сказать по правде - я не заслужил и такой.
Голос девушки - тихий, но удивительно звонкий, эхом отдается в помещении. Те, кто знаком с ней давно, уже не задаются вопросами, откуда берется эхо в пыльной библиотеке, или как может такой нежный голос так явственно отдавать металлом.
Тонкие руки, так приятно холодные, скользят по плечам, спускаясь на спину - чтобы безжалостно отодрать уже успевшую присохнуть к шерсти и коже ткань, пропитавшуюся кровью.
- Идиот, - негромко и веско повторяет горгулья. Ее тон при этом не меняется - но Яну вполне достаточно и смысла. В конце концов, кому как не ему знать, что если уж Рошель что-то говорит, то именно это она и имеет в виду.
- Почему ты до сих пор это не исцелил? - слова девушки сопровождались очередным резким движением - еще один лоскут окровавленной ткани полетел в сторону. Кот невольно мявкнул, снова случайно потревожив и без того искусанную губу.
- Ты же знаешь, что себя я не умею, - голос кота звучал бы виновато, если бы не был таким усталым. - Не волнуйся, оно заживет. Наверное.
- Надо было отдать тебя Ноэль, - горгулья щедро плеснула на спину Яна ледяной воды, понаблюдала за тем, как он героически сдержал стон, и начала аккуратно промывать раны - особо, впрочем, покалеченную спину не жалея. - Легче добить, чем каждый раз возиться.
- Тогда почему ты возишься? - Ян попытался было оглянуться через плечо, но быстро понял, что шевелиться - плохая идея, и замер, тихонько шипя, когда Рошель касалась его спины совсем уж неделикатно. Пусть это было и не так больно, как... как все, что привело к подобным последствиям, но приятного все равно мало.
- Потому что не всегда легкий путь - самый правильный, - девушка потянулась ополоснуть окровавленную марлю. Удивительно, но ее почти подчеркнутая неторопливость совершенно не раздражала кота. Наоборот, это даже успокаивало, что ли. Заставляло чувствовать себя почти адекватным. Почти сознавать все то безумие, что творилось с ним и вокруг него. Почти поверить, что его жизнь, как и все, что в ней есть - нездорово.
Почти.
А еще она никогда не слушала оправданий. Горгулья никогда не тратила время на то, чтобы разбираться, кто прав и кто виноват, она просто делала то, что считала нужным. И это Яна вполне устраивало. Здорово же, когда можно не погружаться в самокопание, и не лепетать униженно, что он сожалеет - а просто ни о чем не думать, только прислушиваться к редким всплескам воды и невольно вздрагивать, чувствуя касание холодных пальцев.
Такими темпами он от любых прикосновений начнет шарахаться...
...Ладно, почти ни о чем не думать.
- Зачем ты опять позволил ему это сделать? - непонятно, то ли Рошель и вправду было интересно, то ли она хотела разговором отвлечь кота от болезненных ощущений, когда взялась раны не только промыть, но и обработать.
Это был очень дорогой виски. Но Ян горгулье был все-таки, пожалуй, немного дороже.
- Ему н-не хватало всего одной пары, - кот виновато прижал уши. - Всего одной.
- А этого ему в каком количестве не хватало? - девушка легко коснулась кончиками пальцев узких ранок на шее и плече парня. - Зачем, Ян?
- ...не знаю, - кот, не обращая уже особого внимания на боль, ссутулился, подобрав хвост. - Что я мог сделать?
- Защищаться, - твердо отозвалась Рошель. - Не надо врать, ты можешь себя защитить.
Ян молча покачал головой.
Как объяснить, что каждый раз - это как дурной сон, когда знаешь, что нужно кричать, но гордо сдавливает, и из него не вырывается даже хрипа?
Каждый раз, когда он знает, что сейчас будет очень - мучительно, невыносимо - больно, и вместо того, чтобы сделать хотя бы шаг назад, только вежливо улыбается...
Может быть, потому что если Безумие все-таки возьмет верх, будет только хуже обоим? А так может быть лучше хотя бы одному. Может быть...
- Это не любовь, Ян.
Рошель вытирает руки, даже не глядя в сторону кота, осторожно - чтобы не потревожить повязки - натягивающего свежую кофту. И не смотрит на него даже когда продолжает:
- Это уродство, безумие, извращение - но не любовь. Или же самая больная любовь на свете.
Когда она все-таки поворачивается к Яну, то ожидает снова увидеть на его лице слезы. Но кот улыбается - виновато и чуть растерянно.
- Сказать по правде - я не заслужил и такой.