Здесь был слишком сильный ветер. Он срывал с цветов лепестки, подхватывал их и разносил по всему полю, кружа в воздухе. Когда порывы ветра стихали, лепестки медленно оседали на землю, диковинным алым дождем. Маковое поле расстилалось до самого побережья, где волны прибоя лениво слизывали опавшие лепестки в океан.
Казалось, целую вечность назад они сидели здесь вдвоем, глядя как неправильное, черное солнце неторопливо спускается к глади воды. Закат здесь был белоснежным, и маковое поле словно бы выцветало до бледно-розового цвета вместе с миром вокруг. Хотя, казалась ли эта вечность? Это и вправду было слишком давно. Вокруг, похоже, ничего не изменилось, кроме того, что на этот раз Сара была здесь одна.
- Раньше были фиксированные точки во времени, где ты обязан был появиться, - вслух пожаловалась она в пустоту. - Но кто-то слишком любил баловаться со временем, да?
Она слегка ослабила тугой ворот с трудом гнущимися пальцами. Было уже почти не больно, агония бунтующего тела уже почти угасла, и скорая... нет, странники избегали слова смерть, заменяя его стилистически нейтральным "преждевременная регенерация", которая могла начаться с минуты на минуту. Вряд ли после этого прежняя одежда окажется по размеру.
Лисица неторопливо развязала галстук, аккуратно сложила на земле рядом с собой, с некоторым трудом расстегнула тяжелую запонку на манжете.
- Это было так интересно, попробовать побыть тобой, - снова призналась она вслух. - Только я, кажется, оказалась слишком слабой, чтобы спасать мир и слишком трусливой, чтобы его разрушить. - Она досадливо качнула головой. - Столько времени потрачено зря.
Расстегнув манжеты, Сара устало откинулась на спину, безучастно наблюдая за раскинувшейся над головой бездонной белизной неба. Сердце билось неровно, словно протестуя против того, что должно было последовать дальше. Это такая лотерея - сможет ли регенерировать странник с одним сердцем?
Чем вселенная не шутит, может ей повезет, и у следующей Сары их, наконец, будет два.
Почему бы и нет.
Могила была довольно свежей, прошло всего несколько дней со дня похорон, но трава возле нее была уже изрядно притоптана. Надгробного камня было почти не видно за ворохом свежих цветов. Большую часть из них едва ли кто-то раньше видел на Атлансе. Пышные голубые стрельники с Денеба, дурманные вронские звездолисты, охапки голубых, с нежными белыми прожилками, роз, ярко-фиолетовые бетельгейзские лилии, нежные веточки рыжей лаванды... и теперь вот, единственный алый мак, который девушка аккуратно добавила к остальным цветам. Поднялась, аккуратно коснулась носком ботинка гладко отполированного камня.
- Ну вот, видишь, - негромко констатировала она. - ты был прав, а я была неправа.
И судя по охапкам цветов, это был не последний раз, когда она сюда приходила, чтобы снова это сказать. Вернее, еще придет.
Голова раскалывалась.
Девушка не решилась подняться с земли, только аккуратно перекатилась набок, пытаясь как-то сфокусировать зрение. На глаза попалось что-то алое. Кажется, волосы. Судя по положению в пространстве, ее собственные. Она рискнула перекатиться на пузо, осторожно уперлась руками в землю, приподнялась, оглядываясь.
Зеленая трава, розовое небо, по одну сторону - тихо шелестящие на ветру деревья, по другую - небольшое озерцо.
Она села, машинально одергивая майку, болезненно поморщилась, касаясь лба. Во рту пересохло, сердце стучало как бешеное, и его удары болезненно отдавались в висках. Девушка попыталась вспомнить, как она сюда попала, но думать было почти физически больно. Не рискнув подняться, она преодолела короткое расстояние до берега, опасливо свесилась над слегка рябящей поверхностью воды. Что-то разобрать было сложно, отражение сливалось в одно мутное кофейное с красным пятно. С запоздалым удивлением, она сообразила, что не представляет даже приблизительно, что ожидает там увидеть.
- Чертовщина какая-то, - негромко выругалась девушка, оглядываясь в сторону леса. - Где я?
Собственный голос звучал хрипловато и непривычно, как плохая запись кого-то смутно знакомого. Девушка растерянно взъерошила волосы.
- И черт возьми, кто я?